Реакция проснувшегося человека чаще всего более резкая, чем в то время, когда он бодрствует. И на такой прием решаются достаточно редко.

Но возможно, что хозяина, вошедшего в свой дом или квартиру, уже ждет сюрприз — в доме оказывается его ждут незваные гости, проникшие в его отсутствие и не сумевшие обнаружить то, за чем они и проникли в его жилище. И здесь снова идут в ход те же запугивания или насильственные действия.

По информации того же уголовного розыска, квартирные кражи чаще совершаются в дневное время, когда хозяева находятся на работе. И еще статистика утверждает, что очень большое количество квартирных краж происходят в выходные и праздничные дни. И самый любимый день или даже ночь для домушника — это новогодние праздники. Многие хозяева уходят в гости и, таким образом, у вора появляется масса времени.

Как показывает упрямая статистка, стопроцентно эффективных мер предупреждения ограблений нет. Но, все таки неплохо бы перед уходом проверить форточки, все ли они заперты. Проходя по лестничной клетке желательно выглянуть из окно второго, третьего этажа на предмет выяснения — не стоит ли какая-то незнакомая вам, а значит потенциально подозрительная машина. Особенно в тех случаях, когда эта машина замечена вами уже не первый день. И если вы уже сделали ежедневной привычкой изучение прилегающей к вашему дому территории, то вам не сложно будет сделать соответствующие выводы. И не стесняйтесь о своих подозрениях сообщать в милицию.

Следует учесть, что для того чтобы взломать даже самую, по вашему мнению, укрепленную всякими приспособлениями дверь, преступник тратит максимум до 25 минут. А то и меньше.

По информации, полученной мною от сыщиков, чтобы «почистить» даже трехкомнатную квартиру преступникам требуется максимум до часа. И если дело поставлено у воров на потоке, то они, проникнув беспрепятственно в подъезд дома, в котором живут состоятельные люди, успевают обокрасть по нескольку квартир за один заход.

А видеокамеры, которые охотно устанавливаются жильцами в наше время, не являются помехой. Совсем не сложно их или чем то временно прикрыть или просто заклеить объективы.

Что же касается камер наблюдения, то я сам столкнулся в своей практике с ситуацией, когда они ничем не могли помочь при установлении личности подозреваемого. Он, проходя по станции метро, низко опускал голову именно в тот момент, когда знал, что попадает в объектив камеры. Вот так, все просто.

Нередко преступники пользуются таким старым приемом, как наводка. А в такой неблагородной роли, как наводчик, может выступить обычная, сидящая возле подъезда старушка. И даже та же консьержка. Такими наводчиками могут быть строители, ремонтирующие чью то квартиру, домработница, периодически приходящая делать уборку квартиры. Возможен и вариант, когда прилично одетого гражданина «провожают» до его жилища. Стараясь при этом максимально довести его прямо до входа в квартиру.

Имейте ввиду, что если у вас красивый, обнесенный высоким каменным забором дом, или коттедж, да еще и с металлическим украшениями — это хорошая приманка для домушников. Забор для вора не препятствие. Среди них калек и грузных увальней обычно не водится. А уж если они находятся внутри двора, то найдут где укрыться в ожидании удобного для совершения кражи момента. Мало того, высокий забор притупляет бдительность и хозяев.

В советские времена квартирные воры специализировались на предметах, которые относили в разряд дефицитных, таких как ковры, меховые изделия, изделия из хрусталя.

(продолжение следует)

«домушники» ч. 2.

Это верный сигнал отсутствия в доме хозяев. Времени, на протяжении которого проводится слежка вполне достаточно для того, чтобы выяснить код замка входной двери в подъезд. Да и домофон для домушника не является помехой — с ним также грамотно разбираются. Отслеживается, в какое время может отсутствовать консьержка. К услугам «ключников» в «дешевых» объектах не прибегают — зачем лишние затраты, поэтому со слишком сложными замками и системами воры чаще всего предпочитают не связываться.

Даже беглый внешний осмотр квартиры позволяет наблюдательному вору судить о достатке хозяев. Здесь учитываются хорошие двери, «тарелки» на балконе, стеклопакеты, кондиционеры на окнах — все это верный сигнал для вора, свидетельствующий о степени обеспеченности жильцов квартиры.

В тех же спальных районах отмечены случаи проникновения преступников в дом через окно. Разумеется, сначала «страдают» квартиры, расположенные на первых этажах. Но как только газовые трубы стали выносить на внешнюю часть зданий, они сразу же стали использоваться ворами для проникновения в квартиры на втором, и третьем этажах. А были случаи и на более высоких.

Ловкому, легкому молодому человеку не составляет особого труда пролезть три-четыре метра по трубе — и он уже возле окна. А дальше уже дело техники — вскрыть само окно. И для домушника не является препятствием самая лучшая оконная система. Окно просто, элементарно отжимается обыкновенной фомкой.
В таких домах главное для домушника — попасть внутрь дома. А там уже идет разведка — воры намечают квартиры специальными метками. Просто вставляют между дверью и дверным косяком какой-нибудь незаметный предмет. Например, кусочек прозрачного пластика. Если при следующем посещении пластик остается в двери — значит хозяева в отъезде и можно работать. И в это уже «рабочее» посещение могут пострадать две и даже больше квартир. Здесь уже все зависит от ловкости, сноровки и от удачи.

Если же речь идет об отдельном доме, то за ним также ведется наблюдение, выясняется когда приезжают или отъезжают жильцы этого дома, имеется ли у них собака — извечный враг квартирного вора. Если в доме собака, можете быть уверены — в этот дом домушник не полезет. Ему шум не нужен. Собаку демонстрацией огнестрельного оружия не запугать. А пока домушник возится с запорами и замками, собака будет, естественно лаять. И под такую «музыку» работать вор не будет. И даже если ему удастся быстро справиться с замками, животное придется убивать. А для этого следует запастись оружием с глушителем. В общем мороки много а риска еще больше.

Домушник, который уже успел «заработать» на свой личный транспорт, скорее всего будет вести наблюдение за приглянувшимся ему объектов из такого удобного места, как автомобиль. Обычно машину стараются выбирать такую, которая не привлечет излишнего внимание. И ее припарковывают где то недалеко от объекта, в таком месте, с которого вести наблюдение эффективнее всего.

И уже по результатам многодневного наблюдения преступниками легко вычисляется наличие и количество хозяев в доме. И даже если в доме имеется один человек, преступники не «постесняются» совершить проникновение в дом а там уже, путем запугивания или даже применения каких то насильственных действий, совершают свое дело — обчищают квартиру, отдавая преимущество драгоценностям и деньгам. Но не «побрезгуют» и какими либо ценными предметами.

Воры могут забраться в квартиру и ночью. Правда здесь уже значительно больше рисков.

(продолжение следует)

«домушники» ч. 1.

В одной из своих публикаций я уже рассказывал об эпизоде квартирной кражи. Наверное уже наступило время рассказать более подробнее об этом виде воровства.

Воров, специализирующихся на квартирных кражах или домов и называют «домушники». Понятно, что в основе этого определения лежит корень от слова «дом». То есть эти преступники проникают в дома других граждан с целью их обокрасть а не в свои собственные дома. Как показывает статистика, стать жертвой квартирной кражи практически рискует каждый. Ведь такие кражи происходят в нашей стране каждые несколько минут.

Сам же квартирный вор, как сказал мне один знакомый сыщик, рискует при совершении самой кражи и затем при попытке реализовать украденное. И в обоих случаях для сыщика появляется возможность поймать преступника на «горячем».

Но такое мирное понятие как кража далеко не всегда соответствует действительному событию. Хоть и редко, но преступники, проникающие в чужую квартиру могут по дороге и совершать насилие. А иногда даже и убийства, если хозяева своим поведением спровоцируют их на эти действия. Или же если имитацией кражи стремятся прикрыть истинную цель проникновения в чужую квартиру — а именно убийство.

Один мой знакомый рассказывает, что услышав звонок во входную дверь, а звонили достаточно рано, пошел открывать, но на всякий случай спросил традиционное: «Кто там?» В ответ тишина. Моему знакомому эта тишина не понравилась и он решил не открывать. Постоял возле двери и пошел заниматься своими делами. И так уж вышло, что на работу в тот день не пошел. Где то в середине дня в дверь опять позвонили. На вопрос: «Кто там?» снова тишина. Глянул в дверной глазок — никого не увидел. Только теперь уже ясно стало слышны быстрые легкие шаги спускающегося по ступенькам человека.

Вечером решил позвонить своему знакомому милиционеру. Знакомый пояснил ему, что возможно, кто то решил таким простым способом проверить, есть ли кто-нибудь в это время в доме. И не исключено, что квартиру хотели ограбить.

Дал несколько советов. Во-первых одобрил действия хозяина квартиры — не следует спешить открывать двери, в случае если вам никто на вопрос не отвечает. Ведь причины такого звонка в дверь могут быть самые разные: от простого хулиганства до вероятности того, что как только вы откроете двери, то можете получить удар по голове от тех самых грабителей. Или например, кто то решил свести с вами счеты, воспользовавшись услугами каких то бойцов.

Настоящие, профессиональные «домушники» стремятся совершить кражу как можно тише и незаметнее как для окружающих так и для самих обворованных. Именно это и является их истинной целью: украсть и тихо, незаметно исчезнуть.

Среди «домушников» имеются и «ночники» и «дневники». Это уже дело вкуса и привычки.

Но прежде чем вторгнуться в ваше жилище, опытный домушник обычно проводит определенную подготовку.

Даже в таких демократических с точки зрения количества и качества добычи, как «спальные районы» относительно квалифицированный вор к операции специально готовится. Наблюдение ведется за всем домом, и всеми квартирами. И уже на основании таких наблюдений принимается решение — какую квартиру «бомбить». Как правило, наблюдают по нескольку дней. А в отдельных случаях и по нескольку недель.

В основном обращается внимание на периодичность появления света в окнах. А еще лучше, когда он и вовсе не включается.

(Продолжение следует)

На второго бомжа свидетель, по его словам, не обратил особого внимания.

Поэтому было принято решение ограничиться рисованным портретом основного участника событий — именно того который, фактически и является главным подозреваемым.

На рисунке постепенно появлялся мужчина высокого роста, крепкого сложения, круглолицый и сильно заросший. Явно, что не брился уже не первый день. Но для бомжа это явление обычное. Ведь не в хоромах живут, а где придется. Была у него и особая примета — нос был основательно сдвинут в левую от зрителя сторону. Не исключено, что от сильного удара по спинке носа. Может, в свое время, нос был просто сломан.

В процессе работы со свидетелем, к нему подошел милиционер и предложил прочитать и подписать какой то протокол. Цыган смущенно заявил, что писать и читать не умеет. Милиционер прочитал ему содержание написанного и стал подсказывать парню какие буквы надо писать, чтобы воспроизвести свою фамилию. Отдельные буквы цыган оказывается знает.

Когда работа над портретом подозреваемого и остальными его приметами была закончена, я собираюсь и направляюсь к себе домой. Благо, что уже наступил поздний вечер. Отхожу от отделения милиции на приличное расстояние, мне звонит на мобильный телефон заместитель начальника. Спрашивает: «А кого это мы рисовали. Того, что напал с ножом или его напарника?» «Так ведь вся работа происходила в присутствии двух ваших сотрудников, — отвечаю — и они все знают. Портрет выполнен именно того, который напал с ножом».

Очень хотелось бы побеседовать с самим потерпевшим, тем который лежит в больнице. Но сам напрашиваться я не буду — не положено. Сыщики сами знают, что надо делать.

А ведь для полноты картины произошедшего информация от потерпевшего нужна. А с моей помощью можно было получить ее в ином качестве. Я уже в этом убедился из опыта допроса 17 летнего цыгана.

Через два дня сам звоню в районное отделение с вопросом: как идут дела с установлением личности напавшего на молодого цыгана? Говорят, что есть на примете один бомж. Но пока его не могут задержать и доставить в отделение. В месте его частого пребывания его уже несколько дней не видели.

Еще через несколько дней мне позвонили из того же районного отделения, в котором я работал с молодым цыганом и просят помочь в установлении внешности одного преступника. Но уже по другому делу. Пока я работал с потерпевшей, в кабинет зашел тот самый сыщик. Я к нему с тем же вопросом: «Как идут дела с установлением и задержанием бомжа, напавшего на цыгана?»

Сыщик попросил меня подойти к нему в кабинет после того, как я закончу работу.

Иду в его кабинет и сыщик мне рассказывает.

Бомжа задержали. Но вот доказать его причастность к делу о подрезе оказалось весьма проблематичным. Орудия преступления не нашли. А одного лишь опознания цыганами его личности явно не достаточно для привлечения подозреваемого к ответственности. «Ты же ведь знаешь, как ведут себя такие люди. Им терять нечего. А судя по поведению задержанного, цыгане действительно нарушили границы территории, с которой и кормятся многие бомжи. Полезли туда, где уже было занято. Да, похоже что и молодые ребята вели себя вызывающе».

Я понял, что сыщик мне что то не договаривает. Видимо у него есть более полная информация, и мне ее не положено знать. Ну и на том спасибо. Значит я был прав. Нарушены правила сбора полезного мусора, который в наше время, для некоторой категории граждан нашей страны оказывается хлебом насущным.

подрез ч. 2.

Как то уж больно все просто получалось.

После этого оба цыгана бросились бежать. А старший, по приходу домой, сразу кинулся к телефону и вызвал скорую помощь. В настоящий момент потерпевший лежит в больнице неотложной помощи. Как сказали мне сыщики его жизни ничего не угрожает.

Спрашиваю свидетеля: «Что говорил твоему напарнику мужчина перед тем, как его ударить ножом?» Свидетель замялся. «Я не знаю», — был ответ.

А ведь это неправда. Свидетель знает, но не хочет говорить.

По одной из моих версий, уж если свидетель не желал признаваться в каких-то провокационных действиях, проявленных со стороны ребят, то он, скорее всего, скрывает факт, что парни произвели какие-то более агрессивные, угрожающие бомжам действия. Например, могла быть попытка применения какого-то орудия нападения. Металлической трубы, палки. А может и того же ножа. Не исключено и такое.

Ну а бомж, видимо, говорил парням такое, что было явно не в пользу двух собирателей металлолома. По моей версии, ребята, собиравшие металлолом, просто нарушили границы территории, на которой они имели право этот лом собирать. Если вообще они такую территорию «имели».

Ведь дело касается не только непосредственно только лишь металла.

Есть целый перечень предметов, и на сбор этих предметов имеют право претендовать только те лица, которые определили эту территорию на основе всеобщей договоренности между отдельными бомжами. И обозначенные территории, в прямом смысле, этих людей кормят.

Сами же территории строго определены, и границы, в пределах которых можно «работать», как правило, не нарушаются. За те более чем двадцать лет существования нашей страны как отдельного государства, уже успела сформироваться, такая себе, система в системе.

Потому то бомж и повел себя так, как обычно и ведут себя с нарушителями договоренности. Ведь бомжу особенно терять нечего. И никто из сотоварищей его за это не осудит.

Я подозреваю, что, возможно, ребята уже не впервые совершают такие нарушения. И не исключено, что дело не только в металлоломе, как пытается заверить нас свидетель. Видимо парни промышляли всем, чем только можно на обозначенной территории.

И, возможно, что и предупреждение было не первое. Внешне свидетель выглядел как несовершеннолетний мальчик. А своего товарища он называл «малой». То есть тот был и младше и еще мельче. И вряд ли бомж решился бы на проявление насилия по отношению к ребенку, если его к этому не спровоцировали. Просто так ножами детей не бьют.

Кстати, со мной был такой случай. Моя дочка разбирала свои книги и у нас возникла необходимость эти рассортированные книги куда-то сложить. Проходя мимо обувного магазина, дочка увидела пачку аккуратно сложенных картонных ящиков из под обуви. Очень удобная тара для наших книг.

Мы сразу же двинулись с дочкой к магазину и взяли несколько ящиков. И вот несем мы эту тару а навстречу нам движутся с небольшой тележкой два бомжа. И явно направляются к сложенным картонным ящикам. Увидев в наших руках тару бомжи одарили нас неодобрительными взглядами. Но промолчали. Видимо понимали — мы им не конкуренты.

Ну а свои соображения по поводу инцидента с молодыми цыганами я сообщал двум сотрудникам милиции, присутствовавшим при допросе и процедуре «раскачивания» свидетеля.

Милиционеры никак не вмешивались в процесс допроса. Разумеется, я не переставал и выполнять рисованный портрет со слов очевидца.

Выполнялся портрет мужчины, нанесшего ножевое ранение младшему цыгану.

(продолжение следует)

подрез ч. 1.

Звонок на мобильный телефон поздно вечером. Уже знаю — что-то серьезное.

Мне сообщили, что свидетель нападения на молодого цыгана ожидает в районном отделении милиции — с ним проводят все необходимые оперативно-следственные действия. Цыгану был нанесен удар ножом в область боковой части живота. И нужна моя помощь.

За мной заехали, и через 10 минут мы, уже в присутствии двух сотрудников милиции, допрашиваем свидетеля. Он тоже цыган, правда совсем еще молодой. Говорит, что ему 17 лет. Но цыгане редко говорят правду о своем возрасте. Выглядит он, несомненно, гораздо младше, впрочем, часто они и сами не знают дату и год своего рождения.

Живет в одной квартире со своей бабушкой, по крайней мере так он заявил. Родителей не помнит.

Когда мы ехали в машине заместителя подрайонного отделения, то он признался, что свидетель многое просто замалчивает. На заданный ему милиционерами вопрос или отвечает весьма невнятно или ссылается то на плохую память, или на то, что плохо видел.

Садимся с молодым цыганом и начинаем беседу. По рассказу свидетеля на его товарища напал с ножом некий мужчина, сильно похожий на бомжа. Спрашиваю: «Так какова же причина нападения?» «А причины никакой и не было, — уверяет цыган». «Как это не было, — говорю я. А ну давай, рассказывай все по порядку. Все с самого начала и до того момента, когда уже в руке напавшего мужчины появился нож».

Я знаю, что если последовательно, настойчиво направлять рассказ допрашиваемого, все время стараясь уточнять по ходу рассказа все детали, неожиданно прерывая рассказчика, возвращаясь к некоторым деталям, как бы цепляясь за них, то он обязательно проболтается. И выдаст в конечном результате необходимую нам информацию. В данном конкретном случае — причину конфликта. А именно конфликтная ситуация и привела к появлению ножа. И конфликт там имел место. Я в этом был абсолютно убежден.

И свидетель, представьте себе, потерял контроль над последовательностью изложения и, в конечном итоге, все таки проговорился. Вот как он описал ситуацию, видимо, более близкую к тому, что произошло на самом деле.

Он вместе со своим младшим товарищем, тоже цыганом, собирали металл на определенной территории. Естественно, для того, чтобы его сдать и заработать немного денег. Так он говорил: немного денег. А может не так уж и немного?

Парни проявили и ловкость и смекалку. Залазили в такие места, в какие более взрослому, более массивному человеку не добраться. Видимо набрали лома достаточно много. За целый день совершили не одну ходку до пункта приема.

Уже на завершении работы, после последней сдачи лома, парни стояли возле лужи и мыли руки. К ним подошли двое, уже не молодых, мужчин. По описаниям свидетеля, очень похожих на тех, кого принято называть «бомжами». То есть людей без определенного места жительства. По словам очевидца один из них был помладше — где то около 45 лет. Возраст другого был определен старше — лет 60.

Сорока пяти летний мужчина подошел, по словам свидетеля, к младшему цыгану и что-то ему сказал. Опять же, по словам свидетеля, младший цыган в ответ на слова 45-летнего мужчины взял и ударил его по лицу.

Мужчина в ответ подошел к своему напарнику т.е. К 60-летнему, взял у него из рук простую хозяйственную сумку, вытащил из нее нож, подошел с ножом к младшему цыгану и ударил его в правую среднюю часть живота.

(продолжение следует)

На адрес квартиры, в которой проживали мы с супругой и ее родителями, и на имя моей супруги приходит повестка — вызов в милицию в отдел борьбы с экономическими преступлениями — ОБЭП. Так уже в то время назывался бывший отдел органов МВД Украины — БХСС, отдел борьбы с хищениями социалистической собственности.

Разумеется я, как лицо приближенное к органам МВД в силу своего не совсем обычного рода деятельности — криминалиста-художника, сам позвонил в милицию и попросил у человека, назвавшегося следователем, назначить мне встречу. Естественно, я и представился как надо было по такому случаю.

Следователь согласился и на следующий же день иду к нему на прием. Вхожу в кабинет, представляюсь. «Давайте выйдем и поговорим на свежем воздухе, — предлагает мне милиционер». В присутствии своих коллег по работе он разговаривать не захотел.

Пошли в небольшой парк, находящийся рядом с районным отделением милиции. Следователь начал разговор так: «На вашу супругу была написана жалоба, что, якобы, она совмещает педагогическую работу с коммерческой, — говорит мне милиционер». И дальше: «И нас уверяют, что Ваша супруга уклоняется от выплаты налогов». Я пояснил милиционеру, что моя супруга еще ни разу не получала заработную плату. И добавил, что заработную плату не получаю и я.

Наш Центр только начинал свою деятельность. Ни о какой-либо заработной плате ни мне ни моей супруге речь пока еще и не шла. Ее получали только лишь работники Центра. Единственная наша задача пока была — удержать Центр на плаву. Первые деньги, которые мы могли считать такими, которые можно назвать свободными, у нас появились не раньше чем, примерно через год. И вообще в своей предпринимательской деятельности я всегда стремился выполнять главную задачу — развивать предприятие без пауз и задержек.

Какие-либо приобретения делались мною лишь в случае крайней необходимости, и исключительно для нужд предприятия.

Я решился задать вопрос милиционеру: «Кто конкретно написал эту «телегу» на мою супругу?» Ответ был довольно уклончивым: «Я не могу рассказать детали этого дела, без ущемления интересов нашей организации».

Мне стало ясно — в том, чтобы не выдавать эту личность милиция заинтересована. Значит, скорее всего это или агент, или бывший работник милиции. Или какой-нибудь военный. Мы с супругой подумали и решили, что это кто-то с кафедры гражданской обороны, где заседают отставные военные офицеры, довольно пожилого возраста. Они очень любят играть в безопасность, проявляют бдительность там, где нужно и там, где не нужно. На то они и военные.

У самой двери помещения гражданской обороны еще до сих пор висел оставшийся со старых советских времен плакат: «Не болтай! Враг подслушивает!»

Чтобы упростить и ускорить процесс проверки сотрудниками милиции поступившей жалобы я прихватил с собой бухгалтерские документы: платежные ведомости на заработную плату, финансовые отчеты. Практически за весь период деятельности предприятия. Мне было сказано коротко: этих документов вполне достаточно, чтобы закрыть вопрос.

К тому времени уже стало ясно, что моя идея — разворачивание деятельности в соответствии с названием Центра а именно: «Научно-учебный Центр идентификации личности «КримАрт», не получится. Мой Центр, когда-то признанный не только полезным и нужным, но и совершенно уникальным явлением, в новых условиях уже оказался не нужным и не полезным. И надо было искать другие пути развития Центра. Впрочем, в те времена не нужным оказалось очень многое, и мы не были исключением.

Вот тогда и созрело решение начинать работу с развития издательской и полиграфической деятельности. А там уже, посмотрим.

И прокуратуру стали все больше ограничивать в ее правах и действиях уже на уровне законотворчества, прикрываясь тезисом о, якобы, приближении модели правоохранительной системы нашего государства к европейским стандартам.

Вот ведь как, все остальное на уровне почти пещерного времени, а вот прокуратура — самая современная, европейская.

С уходом прокуратуры в тень уже ничего не могло остановить волну преступных захватов предприятий, чужого бизнеса, откровенную травлю людей, убийство неугодных, особенно журналистов, пытавшихся рассказать людям правду о том или ином преступном эпизоде.

В условиях, когда многие законы, оставшиеся в наследство от бывшей советской власти, уже не действовали, а новые практически еще отсутствовали, прокуратура была, наверное, единственной силой, к которой можно было не только обратиться за помощью, но и реально эту помощь получить.

И, все таки, не удержусь и расскажу о событиях произошедших со мной совсем недавно. О том, как один из заместителей прокурора реагировал на мою законную жалобу на действия мошенника, захватившего мое имущество. Я в то время занимался одним из периодических изданий Генеральной прокуратуры. Звонит мне куратор этого издания, договаривается о времени, когда он привезет мне в работу это самое издание.

Встречаемся с ним уже в помещении прокуратуры. Кстати, спрашивает как мои дела? Рассказываю, как меня обчистили. И добиться законным путем ничего не могу. Мошенник, отнявший имущество, откровенно заявляет, что у него деньги есть а у меня их нету. Так что мне делать в судах и прокуратурах нечего. Там он король. Ладно, говорит представитель Генеральной. Пошли вместе со мной к заместителю. Заходим, заместитель знает меня уже много лет. Обращается на ты, приглашает садиться.

Показываю ему публикацию и фото мошенника. «А, — говорит прокурор — Вову Гаврилова я знаю. Это — прохиндей. Пиши жалобу, займемся». На том я и ушел. Подаю жалобу и за мошенника взялись серьезно. Еще бы, к жалобе было приложено более двухсот страниц документов. Было о чем его спрашивать. Прокурор, допрашивавший мошенника, рассказывал, что Гаврилов бледнел, краснел, потел. Испугался основательно. Потом мне сообщают, что его уже видели в кабинетах известных людей — искал пути доступа к заместителю прокурора.

Те люди, которые меня знали, ему в помощи отказывали. Но я был уверен — мошенник пути найдет. Уж слишком сильна стала власть денег и авторитетных звонков в наше время. Через несколько дней звоню заместителю прокурора, спрашиваю как движутся дела по моей жалобе. А реакцию на свой звонок уже знаю.

Со мной прокурор уже говорит грубо и бросает телефонную трубку. Еще через несколько дней получаю по почте дежурную отписку. А еще через некоторое время встречаю прокурора на рынке. Увидев меня, сразу же опускает голову, прячет глаза. Видимо он уже ничего не смог сделать. Кто то его остановил.

Я прошел долгий и изнурительный путь в борьбе за свою, заработанную на протяжении многих лет, собственность. И так хотелось достичь своего — на заработанные средства создать именно тот Центр, который так успешно начинал действовать еще в советские времена в рамках высшего учебного заведения, в котором я и работал.

Вот и думай — куда же еще обращаться? Ведь уже нету всесильного обкома коммунистической партии. Как сейчас говорят люди, помнившие те времена — обкома хотя бы боялись. Я уже не говорю о такой грозной силе как ЦК КПСС. И этот страх нередко сдерживал от вседозволенности.

Ну, а сейчас…

прокурор ч. 7.

Им, предприятиям, искусственно занижали прибыльность, а то и откровенно разваливали, если понимали, что приобрести то или иное предприятие не удастся.

В процессе поиска подходящего помещения для своей типографии (я уже к этому времени с помощью кредита мог себе позволить купить помещение), я убеждался как растаскивалось и движимое и недвижимое имущество.

Как то я услышал о, якобы, продаже помещения одного автопредприятия. Прихожу на это предприятие, которое к этому времени уже стало акционерным обществом, захожу к руководству. Завожу речь о возможности продажи недвижимости. Но сначала, говорю, хотелось бы познакомиться с самим помещением. Осматриваю здание, территорию с человеком, обещавшим дать кредит.

Помещение в самом плачевном состоянии. Окна выломаны, выбиты, трубы вырваны, двери выбиты вместе с коробками, электропроводка сорвана, стены побиты, разрушен и пол. Как после бомбежки, плюс мародерские налеты. К тому же в одноэтажном, довольно большом помещении (более 2500 кв. м.) начали подвергаться разрушению опорные части конструкций.

Но цена такая, что возможно было и рискнуть — купить и взяться за капитальный ремонт помещения.

Идем к руководству и предлагаем начать переговоры о покупке. Но оказывается все вопросы о приобретении ведутся с каким-то другим человеком, и совсем в другом месте. Нас этот факт и удивил и насторожил. Едем туда, встречаемся. Вроде бы все в порядке, договорились о цене.

Я все-таки не удержался и спрашиваю: «Почему в таком ужасном состоянии помещение? Что мешало хозяевам сохранить его в наиболее выгодном виде?» Ответ меня настолько удивил, что я его запомнил, по прошествии стольких лет, и передаю слово в слово.

«Мы, — отвечает мне этот посредник, — специально доводим эти объекты до такого состояния». Вот весь ответ. Я настолько был поражен такими его словами, что даже потерял дар речи и не продолжил задавать вопросы и дальше. А ведь вопросы были. И первый из них был такой: какие причины такого варварского отношения к недвижимости?

Думаю, что вряд ли этот наемник ответил бы мне на этот вопрос, даже при всей его недалекости.

Но мне, уже гораздо позже пояснили люди, осведомленные о причинах такого поведения сильных мира сего, занимавшихся тотальным захватом всего государственного имущества. И оказалось все просто: им, захватчикам, такие объекты были не интересны. Вот они и разрушали эти не интересные им объекты. Чтобы предприниматели потом мучились с этим «добром», вкладывали свои заработанные деньги. Как никак — конкуренции будет меньше. А они, сильные мира сего, так уж и быть, будут захватывать только самое крупное, самое прибыльное.

Ну а в той правовой вакханалии, разгулявшейся в первые годы независимого государства, царившей в те уже далекие времена и породившая беспредел, только лишь прокуратура могла остановить надвигающуюся волну экономического бандитизма, формирования криминального капитала. Но видимо именно это и не понравилось подымающему голову, и с каждым днем крепнущему, криминалу.

Он, криминал, стремился уже во власть, занять чиновничьи места, кабинеты и уже оттуда прикрывать все свои незаконные действия. Да и подминать под себя всю правоохранительную систему, принуждать ее прямо обслуживать их интересы. И, как показали дальнейшие события, они успешно выполнили эту задачу.

Суды, еще с советских времен привычные и к деньгам и к «высоким» телефонным звонкам, быстро «перестроились» под новые возможности, к которым их поощряли откровенные преступники, стремящиеся во власть.

(продолжение следует)

прокурор ч. 6.

А я стал возражать, ссылаясь на то, что, во-первых я имею право на выплату НДС в данном конкретном случае.

А во-вторых, и сама налоговая вполне может решить этот вопрос. Ведь сумма то выплачена заметно большая, чем по статье с прибыли.

В общем, ревизорами написан акт о нарушении, мне предлагается, после ознакомления, его подписать. Подписываю, с припиской о своем не согласии с отмеченными нарушениями. Позже, когда нам сообщили о сумме штрафных санкций, то стало понятно, что маленькое предприятие практически разорено.

Что же остается мне делать — иду с жалобой прямо на прием к районному прокурору. Выслушал меня прокурор, сказал, что разберется. И посоветовал спокойно работать дальше.

Через дней пять иду на прием к начальнику налоговой района.

Захожу в кабинет, стою возле стола. Начальник ведет себя так, как будто меня в кабинете нет. Не замечает. Кто-то заходит, кто-то выходит. Минут через 18-20 не глядя на меня начальник говорит, что она пересмотрела выводы ревизии. И за основу нарушения было взято не выплата в бюджет не по той статье, а то количество месяцев, на которое мы как бы опоздали, заплатив уже по той статье. То есть налоговая сама зачла нам выплату по статье с прибыли по своей инициативе. Штраф составляет, в связи с этим пересмотром, еще большую сумму. Вот такое «гениальное» решение.

Делать нечего — опять записываюсь на прием к районному прокурору. Дождался приема, захожу, рассказываю суть дела, в частности, о том решении, которое приняла сама начальник налоговой. Прокурор — не молодой, спокойный человек с не спешными жестами, твердым, как высеченным из камня лицом, так же спокойно берет трубку и звонит при мне начальнику налоговой. Сначала тональность его голоса обычная, говорит о саде, огороде.

И вдруг, неожиданно для меня, сидевшего рядом и, видимо совершенно неожиданно для его собеседницы, голос перешел на жесткие ноты. Прокурор отрывисто спрашивает: «Ты почему не выполнила то, что тебе было обосновано и определено в резолюции на жалобе, почему не оставила в покое предпринимателей? Они, что уклоняются от налогов? Отказываются платить в бюджет?» Собеседница видимо пытается что-то объяснить прокурору. Но он ее перебивает и говорит: «Тогда похерь это дело, если не хватает ума решить этот простой вопрос». И кладет трубку. Потом смотрит на меня: «Все слышал? Иди и спокойно работай. Больше они к тебе приставать не будут».

Действительно, больше не приставали.

В те времена еще можно было надеяться на соблюдение законов практически со стороны всех ветвей власти и силовых структур если их действия будут взяты под контроль прокуратурой. Затем функции прокуратуры значительно ограничили. Вот теперь и бегают граждане в поисках справедливости. И очень редко ее добиваются.

Прокуратура для того и существует, чтобы контролировать выполнение требований закона во всех сферах и на всех уровнях деятельности государственной системы. И хорошо, что она, прокуратура была и есть. И, хоть время от времени, но может помочь людям защититься от незаконных действий различных уровней и органов власти.

Но на страну уже надвигалась большая беда. Началась та самая «прихватизация» которая, почему-то стала для нас привычным, каким то будничным понятием. За, буквально, копеечные деньги, а то и вообще без денег, перетекали в руки «своих» людей крупные, прибыльные предприятия.

(продолжение следует)

прокурор ч. 5.